Даша Пар - Алая колыбель[СИ]
А спустя полторы недели Себастьян погрузил нас в самолет, и мы полетели на официальные похороны жертв трагедии семнадцатого июня. Наш путь заканчивался на Строфадских островах, где традиционно хоронили особых вампиров, играющих роль для нашей истории. Эти острова были выкуплены почти два столетия назад у греческого государства, сразу после независимости Греции от Османской империи. Тогда это было сделать легче всего, ведь по сути острова не представляли собой никакого интереса для власти — большой остров — Стэмфани в длину не превышает полтора километра, а в ширину и километра. Скудная растительность, скалы, гнездовья редких птиц и дурная история островов сделали своё дело. Суда никто не суётся, а сами острова были благоустроены под наши нужды. Теперь это островной склеп, где хранятся «пустые гробы» в специально построенных для этого небольших ангарах. Я не совсем понимаю, в чём здесь суть и зачем это надо, но так захотел Лазарь. Он хотел, чтобы у нас было место, куда мы могли бы приезжать, чтобы вспомнить великих усопших и на их примере жить полной и яркой жизнью.
Но для меня этот остров остался всего лишь скалами, сильным ветром и пустотой. Мне было неуютно смотреть по сторонам и видеть такое большое количество вампиров в одном маленьком месте, поэтому я крепко сжимала руку Себастьяна, молясь, чтобы это закончилось как можно скорее.
Когда мы стояли в ангаре и наблюдали за установкой очередной мемориальной таблички с именем почившего вампира, я подумала о других сверхъестественных существах, которым не будет посвящён маленький кусочек острова Стэмфани. Я подумала о том, что и среди сверхъестественных существ есть дискриминация, скрытая, но отчётливо проступающая в подобные моменты. Грега не было с нами, как и охранников-оборотней. Первый отправился во Францию, к себе на родину. Он взял небольшой отпуск — пару дней, что логично, ведь он и Джейсон были друзьями. А мы здесь, на этом проклятом острове в окружении таких же несчастных, грустных лиц, каждый из которых потерявший близкого. Лазарь и его немногочисленная свита, стоящая поодаль, выражающая соболезнования каждому, кто приближался к ним. Белый цвет одежды — традиционный выбор вампиров в знак уважения и поклонения перед смертью. Лёгкий приторный запах крови вампиров — слёзы и пот. И крепкие, очень крепкие объятия, и знание о том, что жизнь продолжается, хоть и сейчас почти невозможно дышать от горя.
— Соболезную вашей утрате, — тихо проговорил Лазарь, подходя к нам. Его глаза лучились сочувствием и пониманием, но в глубине души я знала, что это его внушение, поэтому легче от его слов мне не стало, в отличие от Питера, стоящего рядом.
— Спасибо, сир, — почтительно склонившись перед Главой, пробормотал он.
— Вы были братьями не только в вампирском мире, я правильно понимаю? — задал вежливый вопрос Лазарь, не сводя с меня глаз.
— Да, сир. Мы… близнецы… были, — прошептал вампир, нервно сглатывая.
— Ещё раз соболезную, — проникновенно проговорил Лазарь, касаясь плеча Питера, из-за чего тот вздрогнул. — Я гарантирую, что виновные понесут самое жёсткое наказание.
— Спасибо, — Питер в первый раз прямо посмотрел в глаза лидеру нашей расы, плотно сжав побелевшие от злости губы.
Мне было жаль его, ведь он сидел на крючке Лазаря, как и остальные. И мне было неприятно чувствовать влияние этого вампира, который, казалось, понимал, что у меня есть иммунитет к его чарам, и от этого он чувствовал дискомфорт в моём присутствии, из-за чего быстро ретировался к другим горюющим.
— Лазарь — хороший лидер, София, — со значением в голосе проговорил Себастьян, наблюдавший произошедшую сцену, — не стоит его винить в том, что он так действует на окружающих.
— Мне просто не нравится, что у вампиров нет выбора — они слепо верят ему, — сквозь зубы проговорила я, смотря на Лазаря, помогающего остальным вампирам.
— Поверь мне, если бы его политика и его харизма не устраивала вампиров, никакие чары не смогли бы удержать его на «троне». Или ты думаешь, что ты единственная, у кого иммунитет? — лукаво подмигнув, сказал Себастьян.
— И всё равно, — отрицательно покачала головой, — мне он не нравится.
— София, помолчи, — раздражённо проговорил Питер, стоящий рядом, — оставь своё мнение при себе хотя бы в этом вопросе. Ты даже не представляешь, как надоедает выслушивать твои псевдоморальные бреди.
— Что? — изумлённо уставившись на Питера, воскликнула я.
— А… ничего, — он махнул рукой и, кивнув Себастьяну, ушёл от нас.
— Что я не так сказала? — удивлённо спросила я у Себастьяна.
— А ты как думаешь? У него умер брат — самый близкий человек на свете. Его создатель погиб лет десять назад от серой тоски, сестра ещё раньше. По сути, сейчас он остался один в своей линии крови. И, разумеется, ему тяжело находится рядом с тобой.
— Почему?
— Потому что ты молода, потому что у тебя есть я, и ты по прежнему в центре внимания, хотя сегодня это действительно неуместно.
— Ладно, — обиженно кивнув, я закусила нижнюю губу и бросила Себастьяна. Умом я понимала, что моё поведение действительно неприлично в данной ситуации, однако мне было обидно, что Себастьян так резко меня осадил и такими словами. Нам всем сейчас тяжело, а я к тому же чувствовала комплекс вины — ведь первый залп произвёл мой создатель Константин и метаморф Влад. Если бы я не попала в руки охотников, ничего бы не было. А так… всё случилось по моей вине — не смогла просчитать действия молодого метаморфа, не смогла найти все заряды, больше волнуясь о своей шкуре. А сейчас начинается полномасштабная война, и неизвестно чем всё закончится. Боже правый, как я могу так спокойно об этом говорить? Война в моей голове всегда ассоциировалась с чем-то ужасным, кровавым, со взрывами бомб, стрельбой, голодом, страхом, ненавистью. И вот сейчас всё начнётся. Сверхъестественные существа будут убивать охотников. Сейчас, в эту минуту, набираются добровольцы в карательные отряды, а лучшие стратегические умы нашей расы разрабатывают тактику внутренней войны. От всего этого голова кругом шла, но при этом я ничего не чувствовала, кроме горечи от гибели Джейсона и глубокого чувства вины. Война всегда где-то там, далеко, она не может происходить прямо сейчас.
Однако другая часть меня жаждала этого. Мечтала записаться в отряд и убивать охотников за всё, что они сделали со мной и моим видом. Я знаю, о чём говорю, охотники в большинстве своём не невинные зайчики, а хладнокровные убийцы, убивающие всякого, кто принадлежит к другому виду, нежели люди. Столько горя и ненависти пылало в моём сердце, что я просто не могла понять, какое из этих чувств истинное и верное. Что я хочу больше — остаться в стороне и попытаться отстраниться от этой войны или же стать её частью и мстить, как я уже делала раньше?
— Тяжёлые мысли? — за моей спиной раздался вкрадчивый мужской голос.
Я находилась на пляже — сидела на огромном валуне и наблюдала за перистой пляской волн от сильного ветра. В мои планы не входила компания, я хотела подумать в одиночестве, ведь теперь меня редко оставляли одну, но не могла же я проигнорировать Лазаря, пришедшего меня проведать и оставившего своих «поданных» скорбеть без него?
— Тяжёлая жизнь, — с кривой улыбкой ответила я, не поворачиваясь к нему лицом.
Лазаря это не смутило, поэтому он спокойно забрался на валун рядом со мной и также уставился в море.
— Тебе просто не повезло с годом рождения. Поверь мне, прошлое столетие было идеальным для нашего племени, всё было легко. Сейчас картинка меняется, мы возвращаемся к истокам, но уже идя по другую сторону зеркала.
— Ты хочешь сказать, что вампиры стали белыми и пушистыми, а люди нет? — саркастически проговорила я, поворачиваясь к нему.
— Нет, я просто хочу сказать, что теперь наши войны будут направлены не друг против друга, а вовне. Это и есть перемена.
— Но меня волнует не это. Мне горько знать, что эта война принесёт нам всем. Новые убийства, новые горести, печали. Сейчас, в век развития информационного поля будет очень сложно всё утаить от простых людей. А Орден, если почувствует, что жить ему осталось недолго, пойдёт на всё, лишь бы нас уничтожить. Включая и обнародование своих данных о нас. Я уверена, что в их архивах и тайниках пылится много доказательств нашего существования. И если это случится — настанет конец всему, что я знаю. Это меня пугает, — честно призналась я.
— Не стоит недооценивать свою семью, София, — мягко касаясь моего плеча и отдёргивая руку, когда я вздрогнула, проговорил Лазарь, — мы знаем, что делать. За нашими плечами стоит опыт тысячелетий, мы хорошо знаем людскую породу и знаем, как их победить.
— Однако это лишь подтверждает, что мы не лучше их, — печально заметила я, отводя взгляд.
